Проблема окончания анализа или аналитической терапии высвечивает почти все проблемы психоанализа. Она неразрывно связана как с теорией психоанализа, так и с техникой . От того насколько своевременно будет завершено лечение, зависит эффективность его результатов. Критерии, которые использует терапевт для определения вступления в завершающую фазу лечения, во многом определяются исходя из его теоретических предпочтений. Завершение терапии требует от терапевта, как глубоких знаний, так и способности воспринимать уникальность каждого случая.

1. История

Представления Фрейда о проблеме окончания терапии, о критериях и целях анализа претерпели значительные изменения. Исходя из топографической теории, завершение лечения предполагало перевод бессознательного содержания в сознание. Схематичная топографическая теория очерчивала два уровня психики. Ид рассматривалось как синоним бессознательного, эго приравнивалось к сознанию. Предполагалось, что бессознательное в течение нескольких месяцев может стать доступным инсайтам и интерпретациям и лечение может быть завершено. В то время полагали, что изменения, вызванные психоанализом, сохраняются на всю жизнь. Однако, клинические наблюдения, как самого Фрейда, так и его ближайших учеников и коллег привели к существенным изменениям в понимании структуры психики, что повлекло и изменение во взглядах на критерии и цели аналитической терапии. С середины 20-ых годов прошлого столетия тема завершения анализа стала все чаще появляться в фокусе внимания. В 1927г. Ш.Ференци в делает доклад «Проблема окончания анализа» в котором утверждает, что «анализ — не бесконечный процесс, придолжной компетентности и терпении аналитика он может быть приведен к естественному концу».

В 1837г. Фрейд пишет эссе по психоаналитической технике, в котором поднимает целый ряд вопросов так или иначе связанных с данной проблемой: а). как можно сократить процесс анализа, б). как можно сделать его более эффективным, в).способны ли мы защитить пациента от рецидива заболевания, г).можно ли вообще сделать анализируемого невосприимчивым к психической болезни?. Фрейд приходит к выводу: «Никто не ставит себе целью стереть все человеческие особенности во имя схематичной нормальности и не тре­бует, чтобы "основательно проанализированный чело­век" не испытывал страстей и не переживал внутрен­них конфликтов. Анализ должен создать наиболее благоприятные психологические условия для функций Я; тем самым его задача была бы завершена». Иными словами, целью анализа является наиболее эф­фективный компромисс между различными конфликту­ющими силами человеческой психики.

Там же Фрейд рассуждает о том, что нужно понимать под окончанием анализа. «С практи­ческой точки зрения это сделать легко. Анализ завер­шен, когда аналитик и пациент больше не встречаются на аналитических сеансах. Это происходит тогда, когдав целом выполнены два условия: во-первых, пациент больше не страдает от своих симптомов, а также пре­одолел свои страхи и торможения; и, во-вторых, анали­тик считает, что у больного осознано столько вытес­ненного, объяснено столько непонятного, устранено столько внутреннего сопротивления, что повторения данных патологических процессов уже не нужно боять­ся.»

Фрейд считал задачу психоанализа выполненной, если он обеспечил наилучшие психологические условия для функций Я и выражает надежду «…что процессы переработки Я у проанализированного человека будут спонтанно продолжаться и далее, а весь последующий опыт будет использоваться с этих новых позиций».

Психоаналитическая литература чаще концентрируется на критериях и технике окончания анализа, причем разнообразные аналитические цели связываются с разнообразными критериями окончания. Исследования главным образом фокусируется на изучении результатов по снижению симптоматики или оценки эффективности одного типа терапии по сравнению с другим. Многие авторы сейчас признают существование “постаналитической фазы” психотерапии или психоанализа, хотя ее сложно определить или оценить однозначно. На сегодняшний день еще не проведено достаточно формальных исследований, отсутствует связная и всеобъемлющая психологическая теория постаналитических процессов.

2. Завершающая фаза.

Вопрос о завершении лечения, конечно, связан с выполнением поставленной перед аналитиком и пациентом задачи. Эти задачи могут существенно различаться в зависимости от вид применяемого лечения (психоанализ; динамическая психотерапия; фокусная терапия). Одним из критериев, позволяющим различать понятия психотерапия и психоанализ является то, что первая выполняет в большей степени лечебную роль – скорейшее снятие симптома, а вторая – имеет целью развитие личности, при котором быстрое снятие симптоматики может тормозить процесс.

Тихо рассматривает психические заболевания как прерывание и искажение процессов развития, а психоанализ — как метод лечения, целью которого является устранение причин таких нарушений, чтобы развитие могло продолжаться. Под этим углом зрения представление о психоанализе как терапии и как способе развития сводятся вместе.

2.1 Цели терапии.

Рассмотрим проблему окончания терапии с точки зрения выполнения тех целей, которые ставились при заключении контракта. Для терапии важно проводить разграничение между целями лечения и жизненными целями. Хотя то, что они могут частично перекрываться, делает это разграничение не простым.

Жизненные цели — это цели, которых пациент будет стремиться достичь, если он задействует свои потенциальные возможности. Другими словами, это цели, к которым будет стремиться пациент, если освободится его “истинная самость” и творческие способности. Цели лечения касаются устранения препятствий на пути раскрытия пациентом своих потенциалов. Достижение целей лечения открывает пред пациентом возможность добиваться своих жизненных целей.

На первых сессиях мы узнаем у пациента, что привело его, и что бы он хотел получить от терапии. Но и потом пациент и терапевт периодически возвращаются к этой теме для совместного исследования. В процессе анализа по мере того, как пациент осознает свои бессознательные цели, которые тесно связаны с его неврозом, в первоначальных целях лечения могу происходить изменения. Чем дальше продвинулось лечение, тем с большей ясностью пациент сможет оценить противоречие между сознательными и бессознательными целями. У него появляется лучшее понимание своих потенциалов, что помогает более рациональному определению своих жизненных целей. Они не должны казаться пациенту ни с чем не связанным дополнением к анализу; они должны раскрываться и развиваться . Можно говорить о движении в направлении жизненных целей; здоровая личность продолжает расти, тогда как, невротик находится в тупике своего конфликта.

Разумеется, невозможно определить универсальных целей, которые ставят перед собой пациент и аналитик, начиная работу. Это зависит и от того, что за проблему собираются решать в процессе работы и от возможностей пациента. Однако, существуют разделяемые многими аналитиками ожидания, в число которых входит:

1. - установление зрелых личностных отношений и снижении нарциссической самопоглощенности;

2. - увеличение переносимости фрустрации, более свободный доступ к бессознательному;

3. - изменение функционирования Супер-Эго, приводящее к тому, что оно становится более терпимым, интегрированным и любящим, снижается напряжение между структурами личности.

В конце анализа появляется более свободный доступ к инфантильной любви и ненависти; расщепленные части психики возвращаются, делая Эго более интегрированным. Становится возможной проработка инфантильных тенденций зависимости, признание которой в отношении аналитика, позволяет принять и пережить депрессивные чувства, а не избегать их, усиливая защиты. Это становится не только залогом нормального развития, но и создает возможность закончить терапию и пережить сепарацию. Страх зависимости иногда закрывает людям возможности общения, которое могло бы приносить им радость, значительно перекрывающую боль расставаний или чувство несвободы. Литература по окончанию анализа также постоянно обращается к концепции постаналитического процесса скорби, выдвигая различные предположения о его хронологии, смысле и постаналитической функции.

Пациент может достичь не только хорошего знания о своих ограничениях, но также способности переносить определенное количество тревожности, страдания и депрессии. Здоровый человек знает свои слабости и учится принимать их.

2.2 Искажения целей терапии.

Очень важно, что бы поставленные цели были реалистичны. Иногда пациент выдвигает нереальные для него задачи, а терапевт, не исследуя, принимает их. Или аналитик может преследовать свои бессознательные цели, не учитывая особенностей пациента. И в том и в другом случае пациента при окончании лечения ожидает серьезное разочарование. Аналитик должен знать, что он считает определением зрелого человека. Иногда мы можем смешивать свою профессиональную модель хорошего аналитика с индивидуальными целями пациента. Более того, аналитик может вести себя как родитель-перфекционист, устанавливая недостижимые стандарты для компенсации личных неудач. Возможно, что такой аналитик может бессознательно преследовать в анализе пациента те цели, которые ставил перед ним его аналитик, но которые остались не полностью выполненными. Или аналитик может захотеть предоставить пациенту максимум своих терапевтических возможностей. Здесь очень важна роль идентификации в процессе развития личности. Аналитик становится не только сыном своих родителей, но профессиональным сыном своего аналитика и супервизора.

Лишь в том случае, когда ожидания аналитика сознательны, он может отделить свои собственные цели лечения и жизненные цели от соответствующих целей пациента. Это, в свою очередь, открывает ему возможность помочь пациенту в понимании конфликтов и дефицитов в его прошлом, в принятии имеющихся достижений и ограничений и в установлении собственных целей. Если аналитик не может разделить цели лечения свои и пациента, то окончание анализа неизбежно вызовет тревожность в отношении его собственных профессиональных способностей, а также, временами, сомнения в том, что психоанализ — это адекватный метод лечения. Пациент же будет разочарован в лечении.

2.3 Жизненные цели.

Многие аналитики относятся к своей работе с необоснованным скептицизмом; часто пациент был гораздо больше удовлетворен результатами, чем аналитик (как показывают интервью с самими аналитиками, пациентами и их родственниками). Одной из причин этого является бессознательное смешение аналитиком целей лечения и жизненных целей. Когда исследователь изучал случаи аналитика, аналитик был смущен, поскольку жизненные цели пациента не были достигнуты, и он часто не понимал, что цели лечения были достигнуты.

Некоторые пациенты приходят на лечение с хорошо определенными жизненными целями, но не способны достичь их из-за внутренних конфликтов. Другие заявляют, что у них нет сознательных жизненных целей, и анализ помогает им осознать, что их бессознательные цели столь нереалистичны, что чего бы они ни добились в жизни, им все кажется недостаточным. Довольно часто пациенты долгое время сохраняют бессознательную фантазию о том, что результатом анализа, а не в результате его, будет существенная перемена в их жизни (это может быть рационализировано как удачный брак, социальные улучшения, но на глубоком уровне означать нечто другое)

Жизненные цели, тщательно прорабатываются на протяжении анализа, но конечно не все они могут быть полностью достигнуты к его окончанию. Полностью они могут реализоваться лишь в постаналитической фазе. Это характеризует аналитический процесс как часть жизненного процесса, как процесс развития Постоянное внимание, уделяемое в процессе терапии тому, что человек делает со своей жизнью, и с какой целью он это делает, помогает научиться самоанализу постаналитической фазы.

2.4 Самоанализ

Хотя Фрейд писал о самоанализе еще в 1937г. в «Анализе конечном и бесконечном» однако, лишь сравнительно недавно этот вопрос стал дискутироваться более активно. Пациент может использовать психоаналитический метод в отсутствии аналитика для решения конфликтов, которые могут возникнуть в течение его дальнейшей жизни. Он может помочь ему устранить препятствия к дальнейшему росту, а также осознать свои ограничения и в случае необходимости вновь обратиться за помощью, если обстоятельства того потребуют.

Большинство авторов соглашаются с тем, что способность к самоанализу развивается во время успешного анализа, существуют различные мнения по поводу ее постаналитических проявлений. Начинается ли самоанализ в присутствии аналитика, как только было предложено окончание анализа, и должно ли его продолжение в постаналитический период представлять собой сам принцип успешного анализа? Является ли самоанализ чем-то вроде продолжения анализа без реального аналитика, или, как полагает Этчегоен, в постаналитической фазе это нечто качественно иное?

2.5 критерии вступления в завершающую фазу

Несомненно, сложно принять решение об окончании, но аналитик, долгое время работавший со своим пациентом, способен реагировать на показания пациента к окончанию, в особенности, если он вновь и вновь исследует автономные цели пациента. Это дает аналитикам надежные показатели к окончанию психоаналитического лечения. Хотя фаза окончания для каждого имеет свои уникальные особенности, существуют критерии, которыми пользуются терапевты для ответа на вопрос о переходе на завершающую фазу лечения.

1. В какой степени снизилось влияние трансферного невроза?
2. Были ли в достаточной степени проанализированы симптомы и патология характера пациента, чтобы они не влияли на его функционирование?
3. Были ли достигнуты цели лечения пациента?
4. Каково качество отношений (“реальных отношений”) между аналитиком и пациентом? Меняются ли они в направлении отношений между равными, что позволит пациенту установить столь же зрелые отношения с другими людьми в своей жизни?
5. Воспринимает ли пациент аналитика в реалистических терминах?
6. Анализировалась ли сепарационная тревожность пациента и его подход к новому состоянию?
7. Отказался ли пациент от своих перфекционистских и других инфантильных ожиданий?
8. Достаточно ли улучшились способности Эго пациента?
9. Каковы остатки трансфера?
10. Каков будущий потенциал роста пациента, его способность определять жизненные цели и творчески их достигать?

2.6 трансферный невроз и отношения в завершающей фазе.

Снижение интенсивности трансферного невроза приводит к заметному изменению в аналитической атмосфере. Настроение становится более спокойным. Пациент чувствует меньшую зависимость. Некоторые аналитики описывают более свободную атмосферу, они более спонтанно реагируют и менее ограничены в своих формулировках. Однако может возрастать опасность неконтролируемого контртрансфера, в особенности, если аналитик переходит от депривации пациента к удовлетворению его. Серьезные проблемы могут быть в отношении контрансфера к пациентам с пограничной патологией, так как они переживают многие чувства не как возвращенные из вытесненного, а рожденные «здесь и сейчас». Вследствие этого возможна чрезмерная вовлеченность аналитика.

В фазе окончания могут быть комментарии пациента о своих родственниках и друзьях, которые, с его точки зрения, “значительно изменились”. Он также воспринимает похожие изменения в личности аналитика. Пациент может цитировать слова друзей, которые говорят о его изменениях; с ним легче общаться, он стал более целеустремленным, более продуктивным; он не воспринимает все в абсолютных терминах. Хотя это в большей степени относится к терапии, а в анализе появление такого рода информации может отстоять на большом расстоянии от действительного окончания. В целом, пациент становится более реалистичным. Он принимает достоинства и недостатки у себя и у других, в частности, у аналитика; уменьшаются колебания в его оценках других людей. Пациент считает, что он изменился, и принимает эти изменения. Хотя окончание приводит также к скорби и разочарованию, пациент часто переживает эту фазу как новое начало. Он чувствует истинное освобождение и знает о том, что у него появились новые жизненные силы.

Некоторые пациенты не способны вырабатывать новые навыки из-за таких невротических проблем, как фобии, серьезные проблемы с авторитетными фигурами и мазохистические тенденции. Важной задачей фазы окончания в этом случае является более детальное рассмотрения их жизни для того, чтобы понять, как изменились функции Эго пациента благодаря тому, что было приобретено в анализе. Выработал ли он новые навыки?

Во время средней фазы и окончания у пациента и аналитика существует возможность видеть, какого рода отношения заменяют трансферный невроз. С пониманием трансферного невроза реальные отношения с психоаналитиком (которые продолжали существовать на протяжении всего анализа) переходят в новые объектные отношения, “которые служат отправной точкой для установления более здоровых объектных отношений в “реальной” жизни пациента…”

2.7 сепарация

Можно сказать, что окончание любых реальных значимых отношений приводит к скорби, а неразрешенные остатки трансферного невроза приводят к разочарованию. Это часто может быть так, но обстоятельства слишком сложны для такой простой формулы. На протяжении всего анализа уделяется внимание переживаниям сепарации и тревожности в истории пациента. Это не только сепарационные переживания в раннем детстве, в школе и в профессиональной жизни, которые необходимо анализировать, но это также реакции пациента на перерывы: болезни и отпуска. Такой анализ дает возможность предсказать, как пациент будет реагировать на окончание анализа или терапии. Любое окончание фазы в жизненном цикле связано с проблемами сепарации. В процессе окончания очень важна сепарация мать-дитя, но фантазии и конфликты, в переживании окончания, включают широкий спектр, который не только воспроизводит сепарацию с матерью в раннем детстве, но также активирует фантазии завершенности-незавершенности, кастрированности-фалличности, жизни-смерти и разочарования в связи с тем фактом, что анализ не смог выполнить все бессознательные детские фантастические желания, которые пациент принес в анализ под прикрытием желания поправиться”.

Очень важно услышать, что пациент говорит об окончании своего анализа. Говорит ли он о долгожданной цели полной независимости, угрожает ли он окончить анализ, “бросив” и разочаровав аналитика? Говорит ли он об окончании как об отказе от надежды на дальнейшее улучшение? Некоторые пациенты бесконечно говорят об окончании анализа, тогда как другие не упоминают о нем. К последней категории относятся пациента, для которых сам анализ становится жизненной целью.

2.8 проблема нейтральности

Некоторые авторы предполагают, что аналитик должен становиться менее “нейтральным” в фазе окончания. Они предлагают общение лицом к лицу в фазе окончания и установление более «естественных» отношений между пациентом и аналитиком, которые переходят на уровень взрослый-взрослый”. Однако, фазе окончания, как и в любой другой фазе анализа, мы должны тщательно рассматривать колебания между трансферным неврозом и реальностью. Отмена кушетки во время фазы окончания может подавить остатки трансфера. Это может быть нежелательно, поскольку тщательное исследование того, что делает пациент с остатками трансфера, необходимо для предотвращения будущей психопатологии. Хотя в определенном смысле отношения действительно меняются, так как более реалистичные отношения предлагают менее интенсивные контрансферные чувства и более ровную и доброжелательную атмосферу к моменту окончания ( если все происходит относительно нормально).

Этчегоен утверждает, что во время терминальной фазы аналитик занимает более активную позицию в отношении границ окончания, находящуюся в определенной степени за пределами обычного аналитического общения — например, соглашаясь закончить, предлагая временные рамки окончания и устанавливая дату. Результаты исследований указывают на то, что кроме структуры процесса окончания аналитик также определяет постаналитические границы. Интересно, что описанная в литературе “более активная” позиция воспринимается бывшими пациентами как контролирующая, ригидная, недоброжелательная или непонятная.

Обсуждение возможности вернуться.

Некоторые аналитики чувствуют потребность при окончании анализа “успокоить” пациента, что он может вернуться в лечение, если ему будет нужна помощь. Конечно, это вполне естественный комментарий в конце сравнительно краткой психотерапии, но уже говорилось, что в конце длительного психоанализа пациент может понять это как высказывание: “Я не верю, что Вы когда-нибудь сможете стоять на собственных ногах”, выражающее сомнение терапевта в способности пациента продолжать расти. Пациент, если сочтет необходимым, сам может сказать терапевту, что хотел бы иметь возможность встретиться в случае необходимости.

Пациенты могут нуждаться в связи с терапевтом на протяжении всей жизни, что не значит, что нужно удерживать буквальную связь. Пациенты могут возвращаться время от времени, и они так и поступают. Объектная потребность приводит их обратно, когда они нуждаются в “дозаправке”. Как при окончании психоанализа, так и психотерапии невозможно предсказать новые жизненные ситуации, которые появятся после того, что казалось приемлемым завершением. Но в психотерапии, конфликты, скорее всего не были разрешены достаточно и, следовательно, вероятность возвращения больше.

Снижение частоты сессий.

Нет единого соглашения насчет правила, следует ли снижать частоту аналитических сессий перед окончанием анализа или завершать анализ без этого. Скорее всего, решение зависит от патологии пациента. Однако, мнение большинства аналитиков, заключается в окончании лечения без снижения частоты сессий. Константность условий сеттинга позволит более успешно проработать проблемы сепарации, не допуская ее отрицания. При успешном течении терапии и своевременном ее окончании существует возможность вербализовывать происходящее, а не манипулировать. Хотя в отдельных случаях, например, с орально-зависимыми пациентами, возможно, такой способ завершения может быть полезен.

Затягивание или укорочение терапии.

Некоторые аналитики заканчивают лечение слишком рано, или слишком поздно. Преждевременное окончание может быть связано с собственными нарциссическими сложностями аналитика. И аналитик, и пациент могут стремиться завершить анализ слишком рано для того, чтобы избежать разочарования и скорби, переживание которых - неотъемлемая составляющая завершенного лечения.

Слишком длинный анализ, может быть связан с неспособностью аналитика разделять жизненные цели и цели лечения. Другим фактором может быть бессознательное желание аналитика не позволить пациенту расти и вести независимую жизнь.

Для некоторых пациентов цели лечения должны быть скромными, нереалистические ожидания могут препятствовать дальнейшему росту. Пациенты могут чувствовать себя гораздо лучше в конце лечения, и могут продолжать развиваться после достижения своих ограниченных целей. После того, как пациент добился определенного прогресса и значительное время был в лечении, мы должны серьезно взвесить вместе с ним, стоит ли дальше вкладывать деньги, время и усилия. Возможно, что лечение дало возможность оплакать какие-либо утраченные способности (профессиональные, супружеские), которые не связаны с разрешением конфликта.

Контртрансферные проблемы могут затруднить объективную оценку таких ситуаций.

Баксбаум указывал на то, что аналитики “могут собственным поведением помогать пациенту разрешить трансфер или, не заметив свой контртрансфер, затянуть его на значительный период после окончания анализа… с помощью нашего контртрансфера мы удерживаем трансфер у пациента дольше, чем следовало бы”. Эта проблема особенно серьезна в фазе окончания, когда дальнейшее снижение интенсивности трансферного невроза необходимо для успешного окончания лечения. Некоторые аналитики (часто те, кого анализировали аналитики, слишком быстро после окончания анализа вступавшие в социальные контакты с пациентами) имеют сложности в анализе конфликтов сепарации у своих пациентов. Они могут не принимать реакцию разочарования пациента и страх сепарации в фазе окончания и в постаналитической фазе и ошибочно оценивать их как потребность в более длительной аналитической работе.

2.9 Назначение даты окончания

Ранее многие аналитики полагали, что решение об окончании анализа должен принимать аналитик и сообщать об это пациенту. На сегодняшний день представляется, что отношения, установившиеся к заключительной фазе между аналитиком и анализантом в результате успешно пройденной большей части терапии, позволяют им совместное обсуждение завершающей фазы. И лучше, если первый шаг к окончанию анализа будет исходить от пациента.

Фаза окончания состоит из двух отдельных ступеней:

1 – взаимное соглашение пациента и аналитика о том, что анализ должен быть завершен, и

2 – установление даты окончания. Эти оба шага не следует предпринимать одновременно. Даже если пациент сам устанавливает дату окончания, аналитик должен быть внимательным к реакциям, которые это может вызвать.

2.10 возвращение симптомов.

Снижение интенсивности трансфера не исключает возможности интенсивных, но более коротких и лучше понимаемых трансферных феноменов во время фазы окончания. В литературе часто упоминается возвращение симптомов и уже ушедших трансферных проявлений как реакция пациента на объявление об окончании анализа. Это принято считать отчаянной попыткой пациента отсрочить прощание. Назначение даты окончания может быть и тем травматическим событием, которое обостряет конфликт. Возвращение его симптомов, хотя оно может оказаться бурным, будет контролируемым и не долгосрочным, поскольку в этот раз пациент гораздо лучше понимает себя.

У пограничных и нарциссических пациентов часто проявляется обостренная реакция на установление даты окончания. В фазе окончания пациент сталкивается с тем, что он не может сохранять фантазии о всемогуществе и величии аналитика и, следовательно, он реагирует внезапным страхом ужасного одиночества, тревожностью и яростью и интенсивным возвращением прежних симптомов.

Луборский и его коллеги сравнили основную схему возникновения конфликта на начальном этапе психоанализа с той, которая проявляется в последней фазе. Все пациенты обнаружили поразительное сходство проявлений переноса в первой и последней фазах психоанализа. Луборский и его помощники пришли к выводу, что склонность к переносу не исчезает, несмотря на возрастающее взаимопонимание, растущую значимость собственного «я» и способность управлять конфликтной ситуацией. Они предположили, что утверждение Фрейда - «перенос - это шаблон поведения на всю жизнь» - верно.

2.11 Последняя встреча

Ферраро и Гарелла провели интересную связь между особенностями реального процесса окончания, как его вспоминает анализанд (и аналитик), и последующим развитием постаналитического переживания. Авторы определяют множество возможных связей между этими двумя переживаниями, в то же время подчеркивая недостаточность результатов исследований, необходимых для поддержки их предположений. Очевидно, что последняя встреча существенно отличается от всего остального аналитического периода тем, что происходившее на ней уже не будет подвергнуто анализу и будет присвоено анализантом и унесено в будущую жизнь. Это существенно увеличивает ответственность терапевта за атмосферу встречи и слова, сказанные им. Последняя встреча это так же возможность в последний раз поговорить о представлениях пациента о его жизни без терапии и его фантазиях в отношении аналитика.

3. Постналитический период.

Клинические данные свидетельствуют, что у большинства пациентов и после окончания анализа происходит дальнейший личностный рост, который становится возможным в результате анализа устранившего препятствия на пути жизненного развития. Исследование постаналитического периода, существование которого признается практически всеми аналитиками, помогает в решении ряда важнейших проблем. Очевидно, что постаналитическая фаза имеет большое значение для дальнейшего хода и процесса созревания, начавшегося во время лечения. Так же очевидно, что она наименее доступна для исследований.

3.1 исследование постаналитического периода

Исследование постаналитического периода можно разделить на две основные группы:

несистематические исследования или, скорее, наблюдения, которые могут делать практикующие аналитики и аналитические терапевты на основе собственного опыта общения с пациентами, возобновившими лечение или периодически обращающимися за консультациями и систематические. Во втором случае, однако, существует очень сложная проблема, связанная с общением пациента и аналитика, пусть и бывших, вне кабинета. Первые исследованиями постаналитического периода были произведены Ференци, затем Александером. Пфеффер, проводя интервью, пришел к заключению о наличии последствий устойчивых бессознательных конфликтов, диагносцированных первоначально.

3.2 трансферв постаналитический период

Наиболее важным вопросом посттерминальной фазы является вопрос о судьбе трансфера. Мнение Фрейда об этом существенно менялось с течением времени. Если в 1916 году он полагал, что при окончании успешного анализа трансфер на доктора разрешается навсегда, позиции 1937 года более умеренной: когда разрешение трансфера и эффективность анализа связывались все еще явственно, но не столь однозначно. И в последствие аналитики долгое время не могли придти к единой точке зрения. Некоторые предполагали, что пациенты полностью откажутся от трансферных ожиданий во время анализа, и указывали на то, что корректирующая реальность, которая будет противодействовать искаженному восприятию аналитика пациентом, не всегда предоставляется в аналитической ситуации. Этчегоен одновременно поддерживает и отрицает возможность полного разрешения трансфера во время анализа. Он пишет, что трансфер на аналитика действительно разрешается во время анализа, но судьба аналитика внутри психики пациента нуждается для своего определения в некотором постаналитическом времени.

Исследования постаналитической судьбы трансфера противоречат идее о необходимости разрешения трансферного невроза для успешного завершения анализа. Когда бывших анализантов опрашивали спустя примерно пять лет после окончания анализа, их трансферный невроз с легкостью переходил из латентного в активное положение в процессе интервью. Т.о., результаты исследований последних десятилетий, подтверждают то, что перенос продолжает существовать и после окончания консультаций.

Пфеффер считает, что даже в случае успешного проведения психоанализа, у пациента остается сложное, неоднозначное понимание психоаналитика. В процессе интервьюирования он обнаружил два феномена. Во-первых, во время повторной беседы пациенты вели себя по отношению к психоаналитикам так, как будто те были их собственными психоаналитиками. Другими словами, перенос моментально восстановился. Во-вторых, симптомы, которые должны были быть устранены в процессе психоанализа, вновь возникли во время проведения интервью. Пациенты возвращались к тому моменту, на котором закончили лечение, и продолжали анализировать свои чувства, возникшие при расставании с психоаналитиком. Интерьюирующий психоаналитик является, с одной стороны, старым, а с другой - новым «объектом» (из-за возникающих вновь конфликтов, являющихся неотъемлемой частью невроза переноса). Он также подчеркнул, что одно восприятие не перекрывает другое. В фантазиях многих бывших клиентов часто присутствует образ психоаналитика, так как это помогает им разрешать конфликты после окончания консультаций.

Несмотря на то, что тенденция к переносу сохраняется, он становится управляемым и может быть проконтролирован. По словам Шахтера, повторные исследования бывших пациентов доказывают, что если сам перенос и не удается полностью излечить, то, по крайней мере, он смягчается до такой степени, когда пациент может более успешно справляться с ним. Желания, связанные с переносом, остаются, но существенно изменяются понимание того, как другой может отреагировать на эти желания.

3.3 постаналитическое общение

Исследования показывают, что достаточно большой процент, прошедших психоанализ или психотерапию возвращаются в кабинет. Они, в основном, вполне преуспевали и в личной, и в общественной жизни, но им требовалась одна-две консультации, чтобы закрепить результаты, достигнутые в результате лечения. Некоторым нужно было окончательно избавиться от идеализирования психоаналитика, в то время как другим требовалась помощь в восстановлении способности к самоанализу. Третьи испытывали потребность поделиться своими достижениями и, таким образом, продолжить процесс становления внутреннего «я и образов других объектов или, другими словами, придать новое значение уже имеющимся инроектам.

Т.о., можно считать, что повторное обращение за консультацией или терапией достаточно распространенное и нормальное явление. Из этого следует вывод, что окончание лечение не предполагает существенных изменений в стиле общения бывшего пациента и терапевта.

Ротштейн исходя из того, что перенос невозможно устранить, полностьюутверждает, что это справедливо и в отношении контрпереноса. Он говорит, что такого понятия, как «бывший пациент» не существует. Это означает, что общение пациента и терапевта не должно выходить за определенные границы, которых стоит придерживаться, особенно первые годы после завершения лечения.